Востребованный филологией и исторической наукой памятник древнерусской письменности – Переписка Андрея Курбского и Ивана IV – особо значим в лингвистическом аспекте, так как оба оппонента имели настоятельную потребность со всей определённостью не столько вступить в диалог, сколько обозначить свои интенции и выстроить речевое взаимодействие с важной для них аудиторией и воздействовать на неё в процессе прений. «Самооправдательное» первое послание Курбского, дословно отражённое в последовательном фактическом и лингвистическом разборе Ивана IV, дополняется и детализируется во второй грамоте царя, которая строится по законам судебного разбирательства – подробного опровержения обвинений. В соответствии с этим метаязыковая рефлексия концентрируется вокруг ключевых образований, определяющих семантическое пространство посланий, прежде всего власти и «законности царств», что требует основательных цитат из авторитетных письменных источников. Заданная Курбским антитеза «супротивного» царя и «доброхотных» подданных Иваном IV тщательно анализируется и скрупулёзно опровергается, что обусловливает в построении ответного текста использование ключевых слов, их разнообразных повторов, обыгрывания словообразовательных и семантических элементов структуры слова. Выдвинутые Курбским во второй и особенно в третьей «эпистолии» обвинения филологического порядка, играющие важную роль в выстраивании собственной репутации в европейском сообществе, остаются Иваном IV без внимания, потому что не входят в полемические задачи обоснования самодержавности. В результате Андрей Курбский и Иван IV используют переписку в собственных целях, отталкиваясь от важных для каждого из них лингвистических посылов оппонента, разворачивая их в русле интенций сугубо личного или самодержавного характера, столкнувшихся на поле власти.